Стол как стол, люди как люди - вечная классика от Нового драматического театра Минска

Именно такими получились «Три сестры» в версии Нового драматического театра, представленные вчера на сцене Псковского драматического театра в рамках Пушкинского театрального фестиваля. Классически поставленная классика - да простится нам намеренная тавтология, но фантазия на тему «Зачем мы живем?...» минского режиссера Сергея Куликовского такова.

***

На сцене (по крайней мере, до антракта) - ничего лишнего и кричаще современного: цветы в кадках, плетеное кресло-качалка, круглый стол (а какой еще мог быть в интеллигентной семье конца XIX-начала XX века?), ширмы и, конечно же, пианино - оно становится одним из неумолчных героев пьесы, напевающим вечнозеленые «хиты» давно ушедшей эпохи.

Даже странно - но ни стол, ни кресло не превратится по ходу пьесы в арт-объект, манифестацию смысла, не будет поставлен «на попа» или выброшен в зал. Ожидания зрителя, уже привыкшего к тому, что с ним заигрывают при помощи фишек и режиссерских находок, попыток осовременить и приблизить, жестоко обмануты: динамика действия в этой необычной по нынешним меркам постановке  достигается исключительно при помощи актерского мастерства.

Актеры, что называется, попали в заданные Чеховым характеры: проще говоря, Ольга, Ирина, Мария, Вершинин, даже Чебутыкин - они такими и должны быть, такими и прочитываются в потрепанной книжке с пометками из институтских времен.

Философствования о лучшей жизни (из уст военного офицера в том числе - на заметку нашим военнослужащим), лейтмотивом пронизывающий пьесу призыв «работать» и вошедшее в повседневный обиход «В Москву! В Москву!» - все это узнаваемо и звучит вполне современно, несмотря на то, что пьеса была написана Чеховым больше 100 лет назад. Думается, что причина в следующем: актеры Нового драматического театра верят в то, что играют. Зритель в ответ не может не верить им. Созвучность настолько велика, что наступление антракта по ощущениям напомнило выныривание из теплой воды на холодный берег. На долю секунды возникает совершенно удивительное впечатление: ты не понимаешь, что находишься в театре - ты ведь только что был в доме Трех сестер!

***

И все же совсем уж без художественного эксперимента не обошлось. Чтение газетной истории об Оленьке Мещерской (явный анахронизм: рассказ «Легкое дыхание» был написан Буниным в 1916 году) подчеркивает нарастающую трагедию слабости, разворачивающуюся перед зрителем. Слабые женщины у Чехова оказываются сильнее и честнее мужчин (вспоминаем еще «Чайку» и «Даму с собачкой»).

Во втором действии кадки из-под цветов насаживаются на вертикальные стойки и превращаются (наконец-то! дождались!) то ли в колонны, то ли в стены, то ли - форма подсказывает - в некое подобие надгробий. Смена настроения, впрочем, не выглядит надуманной или неожиданной: герои пьесы, умиляющиеся свободе перелетных птиц, сами не вольны принимать решения. Они бы и рады - но: «город наш существует уже двести лет, в нем сто тысяч жителей, и ни одного, который не был бы похож на других... Только едят, пьют, спят, потом умирают... родятся другие, и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством...» (здесь можно было бы пустить фоном видеоряд из псковского «Ионыча» - убийственный был бы эффект. Впрочем, не будем переходить на личности).

Мрачно смотрится и сам финал - монологи трех сестер в смирительных рубашках не оставляют никакой надежды на то лучшее, о чем мечтали герои поначалу: «Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить! и, кажется, ещё немного, и мы узнаем, зачем мы живём, зачем страдаем... Если бы знать! Если бы знать, если бы знать!»

***

Занавес. Бурные аплодисменты публики и ясное четкое ожидание того, что на сцену сейчас поднимется Антон Палыч Чехов - ведь его ясные интонации мы слышали только что, его мысли прочитывались так искренне и безоглядно.

Как там говорил Вершинин? «Хочется жить чертовски»? Вялiкi дзякуй, Новый драматический!  

Елена Никитина 

Источник: Центр деловой информации