Об Пушкина. Часть первая.

В Пскове продолжается XXVI Пушкинский театральный фестиваль. Занятия Школы проходили при Псковском театре драмы имени Пушкина в ноябре-декабре 2018 года под руководством Аллы Шендеровой.

Среди выпускников ШТБ — студенты, любители театра, два дипломированных режиссера и два известных псковских журналиста, Ольга Миронович и Александр Донецкий. Сейчас, во время фестиваля, каждый из блогеров получил задание написать небольшой пост/рецензию/твит на одно или два события фестиваля. Или сделать короткий обзор.

День первый. 

***

Максим Бартулев. «Шальная пуля… Славный звук»

Программу Пушкинского театрального фестиваля открыл Казанский ТЮЗ со спектаклем «Выстрел» режиссера Туфана Имамутдинова по одноименной повести Пушкина. Выстрел действительно был дальний, но попал в цель. Для псковского зрителя это было первое знакомство с театром из Казани и, судя по отзывам и обсуждению после спектакля, его хорошо приняла наша публика.

На сцене – стулья, но не двенадцать, как в романе Ильфа и Петрова, а шесть, без клада внутри, но с костюмами девятнадцатого века, висящими на спинках. Появляются актеры в повседневной одежде, у одного на толстовке –размашистое «FUCK». Переодеваются они минут пять, а фоном звучит запись лекции Юрия Лотмана «Беседы о русской культуре. Быт и история русского дворянства». Прием погружает зрителя в пушкинскую эпоху, знакомит с бытовой культурой, воззрениями людей, позволяет постепенно привыкнуть к актерам и действию на сцене. Но вот актеры готовы, можно начинать. Кому кого играть, решают прямо на сцене: вначале это просто читка, потом она захватывает все больше, перерастая в яркое действо. Актеры играют через зрительный зал, напрямую рассказывают историю зрителям – никакой «четвертой стены» тут нет. Каждый исполнитель отлично вписывается в свой образ, например, спокойный и угрюмый Сильвио (Ильнур Гарифуллин) или знатный и беспечный красавец граф (Камиль Гатауллин), оба играют так азартно, что не дают зрителям шанса оторваться от спектакля. Минимализм декораций здесь не мешает, а наоборот, провоцирует воображение.

«Выстрел» – история об обиде, пронесенной через года. Противостояние молодого гусара Сильвио, которому приходится бороться за положение в обществе и продвижение по службе, и красавца графа – обеспеченного, успешного у женщин, обладающего положением и карьерой по праву рождения. В этом столкновении четко раскрываются полярные характеры персонажей, их отношение к жизни. Развязка расставит все по местам.

После последних пушкинских фраз снова включается аудиозапись лекции Юрия Лотмана, актеры приносят те же самые стулья, переодеваются снова. Все, кроме Сильвио, у которого вдруг появились бакенбарды и шляпа-цилиндр. Когда лекция обрывается, звучит еще один выстрел, направленный уже не в картину, как в рассказе, а в Сильвио-Пушкина, который чудом остается стоять на ногах. Может, он действительно вечен? Звучит песня репера Хаски «Пуля-дура», под которую артисты начинают свою дикие танцы. По словам Туфана Имамутдинова, Хаски называют современным Пушкиным.

Маргарита Васильева. В кого стреляли?

8 февраля в Псковском театре драмы имени Пушкина прогремел выстрел. Ну или так:

“Выстрел”, поставленный режиссером Туфаном Имамутдиновым в Казанском ТЮЗе, открыл 26-ой Пушкинский фестиваль.

Спектакль начинается с того, что актеры начали переодеваться в свои образы — в прямом и переносном смысле. Вот так зашли на сцену и давай снимать одно, надевать другое. И пусть весь мир подождет, а тем временим — послушает аудиолекцию Юрия Лотмана “Беседы о русской культуре”. Спустя пару минут перед нами: Сильвио (Ильнур Гарифуллин), офицер (Владислав Львов), Иван Петрович Белкин (Егор Белов), бретер (Арсений Курченков), граф (Камиль Гатауллин), графиня (Эльвина Булатова).

Впрочем, графиня заканчивает переоблачение последней, под говорящими взглядами других героев: “девочки такие девочки”.

Все мое внимание было приковано к Сильвио. Вернее, сначала я не чувствовала к нему ничего, но постепенно начала видеть в нем того пушкинского героя, что остер на язык и во всем привык быть первым.

Другие персонажи напоминали хороший оркестр, не позволяющий зрителю заскучать. У главного же героя был припасен туз в рукаве, точнее в кармане. И не туз, а мука (или тальк?), с помощью которой чего только не изображалась: седина героев, дым от выстрела. И не только мука. Самые обычные вещи в спектакле дают неожиданный эффект, превращаются почти что в цирковые трюки. Трудно забыть шляпу с черешнями и графа, который (можно так писать?) очень харизматично ел и плевал косточки.

Можно подумать, это был не спектакль, а настоящий цирк, в котором чувства выражаются не словами, а трюками, вызывающими в зале настоящее напряжение. Стоит вспомнить сцену, когда Сильвио пришел застрелить графа, но в комнату вбежала графиня и забарабанила по клавишам пианино. Ее состояние ясно без слов.

В конце спектакля актеры переодеваются в свою привычную одежду и отжигают под рэпера Хаски. Все, кроме Ильнура Гарифуллина, который вдруг оказывается Пушкиным. Свет гаснет, мы видим его лицо, но это уже как будто лицо Пушкина. И тут раздается выстрел. Для каждого зрителя он значит свое.

Карина Осипова. Выстрел не выстрелил

8 февраля, в пятницу вечером, большой зал Псковского драмтеатра был битком. Я решила не дожидаться свободных мест, и поднялась на вверх. Была приятно удивлена актерам и режиссерам нашего театра – они тоже оказались со мной и очень внимательно следили за чужой игрой. Я понадеялась на свое отличное зрение, но оно меня, к сожалению, подвело. Жаль, у меня нету театрального бинокля (надо будет это исправить).

Незадолго до просмотра спектакля мне попалась заметка о том что Пушкин 29 раз участвовал в дуэлях, которые, в основном, заканчивались словесными объяснениями. Спектакль погружает нас как бы в его жизнь: через одежду, слова, его рассуждения о дуэлях, любви, долге и смысле жизни. Выстрелы из ненастоящих мушкетов – как символ несерьезности намерений. И только в конце спектакля появляется настоящий мушкет и из

него – под рэп Хаски – стреляют в Пушкина.

К сожалению, мне, сидящей на балконе, не хватило эмоций, звука, мелких подробностей. Еще я поняла, что за последнее время влюбилась в наш Пушкинский театр, и мне сложно переключаться на других актеров, их стиль и темп. Хотя, конечно, полезно, что появилась возможность сравнить и осознать, что больше по душе.

День второй.

***

Юрий Безруков. Оставьте в покое их вульвы

Начнем с того, что «The Tomb of King Tot» (в русской версии ¬- «Гробница малыша Тутанхамона») Оливии Дюфо, поставленная Елизаветой Бондарь – проект амбициозный. До премьеры на Пушкинском фестиваля зрители могли видеть эту пьесу разве что в Нью-Йорке.

Во-вторых, тема, в которую вписано, или, скорее, врисовано тело спектакля, это комиксы. Они так и остаются для России чем-то довольно смутным, из разряда — «ах да, вот эти странные фильмы киновселенной Marvel, с гигантскими кассами и номинациями на «Оскар». Они вроде бы базируются на каких-то американских «Мурзилках»». Да, есть в наших книжных магазинах и отделы, на крайний случай, и полочки с надписью «Графические романы», но пока это все — удел небольшой прослойки любителей.

В третьих, автор пьесы явно не понаслышке знает, что такое трансгендерный переход. Что и отразилось в пьесе. В спектакле у всех актеров сразу по две роли (у некоторых – больше), причем роли могут быть разнополыми. Псковские актеры справились с задачей на «ура». Трансфигурации удались!

В четвертых, в оригинале многое основано на игре слов, можно представить, как это было сложно переводить. За перевод спасибо Оксане Алешиной. А за драматургическую адаптацию – Нине Беленицкой и Денису Кугаю.

В конечном итоге, в спектакле появляются и Гитлер, и Ленин, и Сталин. И это не американка их прописала в тексте, как я думал до обсуждения спектакля, это сделала режиссер Елизавета Бондарь.

Природа

«Э, уважаемый, а при чем тут вульвы?», — спросите вы. Сейчас объясню. После одной фразы, произнесенной один раз за спектакль, почти впроброс, но так, что она зудела в голове все время, пока не открыл интернет. То, что я прочел, стало для меня открытием: женское обрезание в Египте. Более того, я засомневался в реальности этого феномена. Мне трудно было поверить, что такое происходит на самом деле не только в древности, но в 21 веке, и даже в нашей с вами стране (в Дагестане, например)! Я думал, это какая-то шутка, заблуждение американцев. Но на сегодня в Африке, Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке около 200 миллионов женщин, да нет, девочек, прошли через это.

Да, есть страны, где голодают дети, где воюют дети, в море плавают мусорные острова, есть сафари как вид отдыха, есть скотобойни, где телят с умными глазами забивают молотом, рабство существует до сих пор, Деда мороза нет, Снегурочки тоже – с этим я уже смирился. Это наш мир. Но то, что делают с девушками молодыми это уже за гранью! Мне всегда казалось, что мужчина и все его физическое устройство – чисто утилитарная примочка к женщине с ее невероятной, божественной природой. Сам бог внутри женщины, в ней, внутри нее формируется жизнь. Это же чудо! И кто-то варварски и безнаказанно портит эту природу.

Искусство

Рассказывая про «Гробницу малыша Тутанхамона», уместно провести параллель с другим спектаклем Пушкинского театра — «Рекой Потудань». Там была мужская увечность, слабость. Тут женская деформированность. Художница Джейн (Наталья Петрова) настолько ушла в карьеру, что не может быть уже ни мамой, ни женой, даже просто остановиться и отдохнуть не может. И горевать не может. Во многом, к этому подводит женщин такой мужской мир, где возможно это варварство — женское обрезание. Даже смерть дочери Атланты (Дарья Чураева), странная и страшная, не останавливает Джейн. Она с большим остервенением начинает восстанавливать пропавшие стрипы комикса для конкурса. Уничтожила их заклятый друг и коллега Кисси Кандида (Анна Шуваева), она же — женщина-аллигатор, которая любит со смаком слизывать шершавым языком кожу с лица жертв и так и норовит проглотить сердце малыша Тутанхамона.

Джейн рисует юного персонажа-фашиста, который зовет свою мамочку и делает сандалии из кожи рабов и убивает лягушек. У которого руки уже по локоть в черной крови, в адской черноте, которая пожирает и разум Джейн, и всю сцену, и все вокруг. За этим наблюдает Анубис-Сталин-Организатор конкурса комиксов (Евгений Терских) — с ироничной ухмылкой и, конечно же, со знаменитой трубкой.

Если в американской версии первая часть спектакля называется критиками из «Нью-Йорк Таймс» – смешной и легкой, то у нас Россия: ничего смешного и легкого (хотя сам спектакль и летит, как стрела). Но вот вам Гитлер и его инкарнация, малютка Тутанхамон – сразу, с первой минуты.

Отдельного восхищения заслуживает работа звукорежиссера Бориса Никитина. И композитора Николая Попова — он не просто подбирал музыку, он ставил актером тональность и ритм речи! И говорят они в этом спектакле так, что зритель начинает впадать в транс, проваливаясь в черную дыру спектакля. Восторг вызывает эта черная дыра в белых декорациях, созданная дизайнером Евгением Афониным. Он создал ее, смодулировав на компьютере взрыв. А то, что проступает на еще не захваченной чернотой части сцены, уже само по себе искусство – автор видеомэппинга медиахудожник Алина Тихонова.

В общем, после всего перечисленного, не представляю, как можно остановить курсор мышки, поползший к кнопке на сайте drumpush.ru — «купить билеты». По-моему, это надо делать срочно. Ничего похожего в нашем маленьком городе нет.

Мария Лукьянова. Паутина

«Я-я» злобного малыша Тутанхамона до сих пор раздается в памяти.

Эта постановка подобна паутине со сложными хитросплетениями. Но стоит на мгновение отвлечься, как нить утеряна. По-хорошему, этот спектакль стоит смотреть несколько раз.

Если по порядку. Нам повествуется о Джейн Хейли (Наталья Петрова), в жизни которой происходит некий переворот. Ее номинируют на престижную премию для авторов комиксов. И в тот же день она теряет дочь.

Отдавая всю себя комиксам, Джейн выпадает из реальности. Ее не заботит странная смерть дочери Атланты. Мысли забиты скорой встречей с Лайонелем Физером (Евгений Терских), устроителем конкурса. Джейн уже видит, как будет почивать на лаврах. Но вот незадача: работы, предназначенные для конкурса, пропадают.

И тут шаткому самообладанию Джейн приходит конец: она превращается в сумасшедший конвейер по созданию комиксов. Подготовка к похоронам ложится на плечи ее мужа Портера (Денис Кугай). Он оказывается крайним и не выдерживает. Все, что его интересует, это поскорее захмелеть и «растечься» по жизни. Видимо, это безрассудство и слабость близких и погубили Атланту (Дарья Чураева).

 На мой взгляд, это одна из лучших постановок нашего театра с уникальным художественным и звуковым решением. И она, в своем роде, уникальна – это не только российская, но европейская премьера пьесы: до нас текст Оливии Дюфо ставился только в Нью-Йорке.

Но не все так гладко. Псковский зритель желает видеть классику, а современные постановки считает злом вселенского масштаба.

Люди бессознательно отвергают новое. А если, не дай бог, в спектакле промелькнет что-то, связанное с Германией военного времени, то все, пиши пропало, растерзают, еще и кости режиссера сбросят с обрыва.

И тут наше общество противоречит само себе.

Если в вас столько ненависти к нацистам и такая безграничная любовь к своему народу, то в чем она? Почему тогда зарастают чернобыльником захоронения безымянных советских солдатов, пока наш народ критикует немцев?

«Хорошо, что детей не взяли…», — сказал кто-то в гардеробе. Мне вот интересно, чем занимаются глазные клиники города, если народ не видит на афише возрастной ценз: 18+.

Ольга Миронович. Великое Черное Ничего на малой псковской сцене

В Псковском театре драмы поставили спектакль по мотивам тьмы египетской, которая застилает сознание, заставляя людей жертвовать друг другом во имя странных и даже нелепых вещей.

Вместо декорации на сцене «черная дыра» — «Великое Черное Ничего», из которой возникают призраки нашего коллективного сознания и в которую то и дело проваливаются герои пьесы, заражаясь этой чернотой, переходящей в чесотку.

Спектакль называется «Гробница малыша Тутанхамона», и он на самом деле представляет из себя саркофаг, внутри которого еще один саркофаг, потом еще один, и еще. Чтобы добраться до тела и подержать в руке теплое еще сердце, надо вместе с героями пьесы пройти все круги ада — пилоны, возле каждого из которых возникает «демон злых умыслов».

Эскиз этого спектакля режиссер Елизавета Бондарь делала для Пушкинского театрального фестиваля в Пскове ровно год назад. Тогда ее «Гробница малыша Тутанхамона» не была еще так основательно оснащена. Но теперь она вполне может поспорить с настоящей, про которую в Википедии сказано, что только на гравировку саркофага ушло около 800 человеко-часов.

В спектакле по пьесе американского драматурга Оливии Дюфо все эти «человеко-часы» должна потратить «мама-мумия» малыша Тутанхамона – художница Джейн Хейли, которая занимается тем, что исступленно рисует комиксы – особенно исступленно после того, как узнает, что погибла ее дочь-подросток. Для этой женщины египетские иероглифы – тоже комиксы. И она, должно быть, верит, что обязана покрыть «саркофаг» дочери своими «стрипами». Тогда она победит в конкурсе женских комиксов и все ее полюбят.

За время этой неистовой работы она теряет еще одного любимого человека — мужа Портера, и отвергает свою заклятую соперницу Кисси Кандиду, которая, кажется, готова рыдать вместе с ней.

Одержимость в Джейн растет. Звук ее скрипящего маркера все навязчивее. Вместе с художником спектакля Алиной Тихоновой они вызывают из царства мертвых самых страшных богов 20 века, которые в пьесе не названы по имени, но отбрасывают зловещие тени на поля рукописи и на боковины сцены. Потому что если Оливия Дюфо, например, пишет «Анна Франк», то она, конечно же, подразумевает, что где-то рядом есть и Гитлер.

И Гитлер в спектакле Елизаветы Бондарь оживает – в виде 9-летнего фюрера, то есть фараона Тутанхамона, которого, судя по проступающим на декорациях рисункам, воспитывает… Ленин. А великий и ужасный Лайонел Физер – кумир всех американских художниц, вдруг преображается в Сталина, которого развлекают чужие муки. Настолько развлекают, что он сжалился и пустил мать на похороны дочери. А малыша Тутанхамона – к его маме-мумии.

И тут «демоны злых умыслов» (готовые жертвовать всем на свете ради идеи, победы или славы, заменяющей любовь) отступают. А мама с дочкой наконец-то встречаются и долго-долго смотрят в глаза друг другу. Так долго, что зрители стесняются захлопать и пустить слезу, понимая, что это не какая-нибудь сентиментальная мелодрама, а повод слишком о многом задуматься.

Ирина Мачкасова. Цель не оправдывает

В Псковском академическом театре драмы имени Пушкина редко обращаются к современной драматургии. Тем приятнее было узнать о премьере постановки пьесы американского драматурга Оливии Дюфо «Гробница малыша Тутанхамона». Тем более, что в интервью местному телевидению художественный руководитель театра Дмитрий Месхиев сказал, что это будет почти опера.

Я пообщалась с приятелями, которые год назад посмотрели эскиз к этому спектаклю и была уверена, что увижу очередную историю о том, что «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Отчасти это так и было, но то, каким образом это было представлено, закралось в каждую клеточку моего сознания, и тревожит его вот уже несколько дней.

Первое, что я увидела – огромная черная дыра в белой декорации (дизайн Евгения Афонина). На белое проецируется видеоряд с изображением главных диктаторов ХХ века в сопровождении странных звуков (музыкальное сопровождение Николая Попова), напоминающих иногда музыку, иногда гул толпы, иногда скрип карандаша по бумаге. Все вместе вызывает ощущение тревоги.

Семья, в которой мать, приемный отец и дочь живут каждый в своем мире. Джейн Хейли (Наталья Петрова) — художница комиксов, жаждет славы и не способна думать ни о чем больше. Ее муж (Денис Кугай) – безвольное существо, подчинившееся жене, которая ведет себя как вышеупомянутые диктаторы. В редкие минуты трезвости он, в отличие от жены, хотя бы замечает непростое существование дочери Атланты (Дарья Чураева).

Однажды Джейн номинируют на очень престижную премию. В этот же день Атланта умирает, но для Джейн страшнее исчезнувшие вдруг рисунки для конкурса. Комиксы и настоящая жизнь крепко сплелись в ее сознании. Потеря малыша Тутанхамона полностью заслоняет потерю дочери. Она начинает рисовать как зомби, лишь к финалу получая инъекцию отрезвляющей правды. Понимая, что все, к чему она стремилась, на поверку является пшиком. Вот только изменить уже ничего нельзя…

В спектакле еще много интересных образов: Анубис, Сталин, Гитлер, Ленин. Так что зрителю придется постепенно их разгадывать, вновь и вновь возвращаясь к витиеватым хитросплетениям, созданным режиссером Елизаветой Бондарь. «Малыша» стоит посмотреть не один раз. Может, эти символы говорят нам о том, что диктатура – это плохо? Плохо в семье и плохо в социуме. В погоне за своими целями, диктатор никогда не замечает проблем тех, кто рядом. Цель оправдывает средства. И итог всегда одинаково печален.

Карина Осипова. Гробница отношений

Я пережила кучу эмоций, от радости до горя, от сострадания до ненависти к героине. В спектакле много черного юмора, да и сама сцена оформлена в виде черной дыры (дизайн дыры – Евгений Афонин) и пологий пол похож на дюну в пустыне. Картины Алины Тихоновой (медиахудожник), нарисованные карандашом и маркером, переведены в видеоизображение, в течение всего спектакля покрывающее всю декорацию.

Не секрет, что каждый писатель пытается в своем тексте описать свою жизнь, даже не задумываясь об этом. Так и художники рисуют картины, часто изображая себя.

Джейн Хейли, автор комиксов, она же Мумия (Наталья Петрова) настолько увлечена работой, что не замечает ничего, кроме себя. В семье она диктатор.

Даже когда ее дочь-подросток Атланта, она же египетский малыш Тутанхамон (Дарья Чураева) умирает, мать не может оторваться от гонки. Или же — сходит с ума и пытается загрузить себя работой, чтобы отгородиться от реальности. Портер Хейли, отчим Атланты и раб-египтянин (Денис Кугай) начинает пить, ведь все бремя похорон ложится на него. Он еще и помогает жене готовиться к собеседованию, и в конце понимает, что слуга Тутанхамон на ее рисунках очень похож на него. И запрещает жене рисовать себя.

Итог просмотра: пересмотрела отношения с дочкой. Как часто мы в погоне за идеей забываем о чем-то более важном. А потом остается только кусать себе локти.

День третий.

***

Ксения Макарова. Черный фикус

Санкт-Петербургский театр «На Васильевском» привез на Пушкинский фестиваль «Мещан» Максима Горького в постановке Владимира Туманова.

Приглушенный свет от люстры с витражным абажуром. Густая растительность (то ли плющ, то ли гигантские черные фикусы), точно забором, отделяющая дом и его обитателей от внешней жизни (художник-постановщик Александр Орлов). В центре сцены – внушительных размеров стол: в народной традиции — символ единения и согласия, за которым «зажиточный мещанин» Бессеменов (Юрий Ицков), пытается собрать разваливающуюся семью. «Распалась связь времен!» — мог бы воскликнуть Бессеменов, наблюдая за тем, как любимые дети – Петя (Арсений Мыцык) и Таня (Елена Мартыненко) – отдаляются.

Образы Василия Васильевича и его жены Акулины (Надежда Живодерова) в постановке режиссера Владимира Туманова получились не по-мещански лирическими. Перед нами старики, у которых болит душа за детей. Живущие по традициям патриархального уклада, они хотят пристроить засидевшуюся в девках дочку замуж, а сына – занять делом да удачно женить. Их любовь не кажется деспотичной: даже подзатыльник сыну Бессеменов отвешивает с отеческой нежностью.

В попытке скрыться от родительских нотаций, Петр с Татьяной то разбегаются по углам, то начинают в четыре руки ожесточенно бить по клавишам пианино, то срываются на крик. Оба они выглядят потерянными. Их потуги жить самостоятельно окончились неудачно – Петю за участие в волнениях временно отстранили от учебы в университете; Таня устает на нелюбимой учительской работе, а на предложение уехать на курсы, кричит: «Я жить хочу, а не учиться!» Отрицая родительский уклад, они не могут ему ничего противопоставить, отчего «выпадают» из жизни. И инстинктивно тянутся к тем, кто яснее представляет, чего хочет от будущего.

Петя оказывается в объятиях роковой обольстительницы Елены (Екатерина Зорина). Статная красавица-блондинка, как вихрь, врывается в дом, кружит Татьяну, схватив за руки, и вот уже летят на пол тетрадки ее учеников, а у Петра от происходящего – голова кругом. Прильнув к груди Елены, он повторяет, как она велит: «Я люблю вас», и готов уйти с ней из дома, невзирая на волю отца. Разрушение мира Бессеменовых-старших продолжается и в бытовом, физическом отношении, даже на уровне жеста: Елена походя выжимает в рот сок из лимона, заботливо выращенного отцом семейства; в горшок с лимонным деревом стряхивает пепел сигареты и тушит в земле окурок.

Татьяна влюблена в Нила, приемного сына Бессеменова. Пышущий жизнью, он с легкостью, одной правой укладывает дородного Тетерева (Михаил Николаев), в котором, несмотря на крупные габариты и философские воззрения, не достает жизненной силы. Под стать себе выбирает Нил и невесту – бойкую и дерзкую Полю (Мария Фефилова). Отчаянно, будто с вызовом, строча на швейной машинке, заглушая ее звуком голоса окружающих, Поля дарит жениху красную рубаху. И этот подарок становится своего рода знаменем, знаком выбора собственного пути, без опоры и оглядки на старших.

Конфликт между Бессеменовым и его приемным сыном оборачивается дракой и скандальным уходом Нила из дома, что остановится для Василия Васильевича неожиданным ударом. Он почти готов бежать за пасынком и вернуть его назад. Открытый протест Нила понятней и ближе Бессеменову, чем конформизм его родных детей, к которым у отца – один бессильный вопрос, повторяемый, как навязчивая идея: «Что вы за люди такие? Что у вас в голове?»

Ограниченность мещанского сознания заслоняют от отцов и детей Бессменовых все возможности выхода из этого замкнутого круга. В финале спектакля Бессеменов сидит один за пустым столом, окруженный черной стеной растений. Лицо искажено то ли гримасой страдания, то ли внезапным инсультом. Искривившийся рот повторяет: «Потерпим».

                                                                                                                                    Продолжение следует.

                                                                                                                                Источник Журнал «ТЕАТР»

Источник: Псковский академический драматический театр имени А.С. Пушкина