Интервью Илоны Гончар, опубликованное на сайте фестиваля «Золотая маска»

Для начала хотелось бы узнать, как вы включились в работу над «Рекой Потудань», и что вас привлекло в спектакле до начала репетиций?

В спектакль меня включил сам Сергей Чехов, который, приехав в Псков примерно за два месяца до начала постановки, провел знакомство с артистами, с театром и его устройством. Тогда он и пригласил меня на беседу, и мы пообщались. В следующий приезд он пригласил меня на, можно сказать, кастинг. Мы чуть-чуть поработали, после чего он сказал: «Я хочу с тобой работать». Я сказала «а я хочу с тобой», потому что уже была наслышана от коллег о его видении, о том, как он себе представляет эту постановку и была очень заинтригована. Конечно, мне очень хотелось поучаствовать. К тому же способ его работы, способ рассмотреть меня как артистку мне тоже понравился. Я поняла, что у меня с этим человеком есть какие-то общие взгляды, поэтому мне стало ещё интереснее, и я была очень рада тому, что он захотел меня видеть в этой постановке.

Но тогда уже было известно, какой материал будет лежать в основе спектакля?

Мы знали, что это Платонов, «Река Потудань», мы знали, что решение какое-то очень неординарное. В театре поговаривали: «Господи, что же он там задумал, что же там такое будет? Что-то уж прям совсем из ряда…». А когда стало известно, что в спектакле будут заняты ещё и артисты старшего поколения, все стали ещё больше обсуждать: «Ну как же это так? И наши корифеи? Что это вообще будет?». Такая интрига вокруг витала. (Cмеётся).

А как создавался, формировался ваш образ в спектакле и что это за образ для вас, в первую очередь?

Постепенно формировался, в процессе репетиций. Это был поиск: не было такого, чтобы мы прочитали рассказ и поняли сразу, кто это будет, как это будет выглядеть. 
Для меня образ Любови Кузнецовой, если одним словом сказать, – это любовь. Это любовь, это жизнь, это что-то настоящее, то, что сейчас мы чувствуем, то, что у меня есть сейчас, что я могу ощутить, почувствовать. Могу сказать, что эта роль, конечно, совершенно для меня особенная, и как спектакль не похож на все, в которых я когда-либо участвовала, так и эта роль, абсолютно для меня уникальная. Существование в этом спектакле кардинально отличается от того, что я испытываю в работе над другими спектаклями и персонажами.

В спектакле вы и актриса, и хореограф, как и во многих спектаклях Псковского театра.  Как разделялись эти две ипостаси в работе над «Потуданью»?

Да они даже не разделялись. Хореограф в драматическом театре – это не хореограф или не танцор в эстрадном коллективе, например. Здесь, конечно, очень интересное переплетение этих двух профессий, направлений, но не могу отделить одно от другого, потому что сам способ существование в этом спектакле – и визуальный ряд, и звуковой ряд –это всё один единый организм. Мне нравится такой принцип работы: услышать музыку и вдохнуть её в своё тело. И вот я слышу музыку, чувствую, что происходит вокруг, как бы вдыхаю это в себя и пускаю по своему телу – вот как это происходит у меня. В «Потудани» всё именно так. Поэтому разделить я это не могу. Как-то всё вместе слилось и актерское, и хореография.

Вы, тем не менее, как хореограф взаимодействуете с творческой группой, и, учитывая, что спектакль пластический, ваш вклад в него должен быть немаленьким. Откуда исходит смысловой импульс и как появляется пластическое решение?

Тоже по-разному. Способ существования свой я искала сама, а режиссёр, конечно, в этом поиске меня направлял, но, что самое приятное, направлял очень мягко, нисколько не застраивая, давая мне полную свободу. Есть какие-то конкретные сцены, в которых, назовем это так, танец присутствует в более чистом виде. Режиссер ставит конкретную задачу по ощущениям, не визуально. А я уже, полагаясь на его конкретную задачу, пытаюсь ощутить всё пространство, всю энергию вокруг меня. Так танец и рождался.

Эту работу ещё сравнивали с Пиной Бауш, например. Скажите, на что вы ориентировались, опирались при работе? Или вы это не особенно рефлексируете во время процесса?

Нет, я не опиралась на каких-то известных хореографов, хотя сравнение с Пиной Бауш для меня было очень лестно и неожиданно. Конечно, мне безумно нравятся её работы, на днях буквально пересматривала. Пина Бауш, Охад Нахарин, «мистер гага», как его называют, мне очень близки. Я смотрю их работы и понимаю, что я бы хотела быть там и мне кажется, что я чувствую примерно то же, что чувствуют их танцовщики в данный момент, и погружаюсь в их атмосферу.

При просмотре кажется, что ваша роль пластически достаточно экстремально сделана: вас кидают об пол в начале, в финале вы исполняете напряженное соло в кубе под стекающей водой. Насколько это получилось сложным для исполнения?

Сложно сказать, потому что в тот момент, когда ты на сцене, ты об этом не думаешь. Не думаешь о том, сложно это или просто. Ты просто это делаешь, ты просто там. Говорят: «Ой, как это, наверное, сложно, как тут было нелегко!». Да я этого не ощутила, либо у меня всё стерлось из памяти, я не знаю. Мне не очень нравится, когда меня жалеют в сцене, которую вы упомянули, когда меня бросают в пол. Не надо меня жалеть! А ко мне подходят после спектакля: «Ой, как вас там было жалко, бедненькая, ну как вы, как вы? Вы, наверное, вся в синяках!»

Что вы вынесли из работы над «Рекой Потудань», и в чем ценность этого спектакля для вас сейчас?

Ценность этого спектакля для меня, наверное, в том, что он первый, в котором я могу полностью выложиться, полностью показать и прочувствовать всё, что у меня есть внутри и задействовать при этом все свои ресурсы. Потому что этот способ существования оказался мне очень близок. Речную рыбу выпусти в море – она там не выживет, <потому что> река – это именно та среда, которая ей нужна. Та вода, то течение – всё, что ей нужно для жизни. Так и с «Потуданью» – здесь есть абсолютно всё, в чём я могу раскрыться и полностью отдаться чувствам. В большей степени за это люблю. А ещё могу сказать, что эта постановка пришла в мою жизнь очень вовремя. Когда мы работали над спектаклем я понимала, что всё происходящее сейчас и должно происходить именно сейчас и именно так, как оно есть. Понимала на уровне шестого чувства. С полной внутренней уверенностью.

                                                                                                                                                     Василий Еленкин сайт "Золотая маска"

Источник: Псковский академический драматический театр имени А.С. Пушкина