Зачем актеру дискомфорт и почему все пути ведут в театр – интервью с Георгием Болоневым

Артист Георгий Болонев в труппе Псковского академического театра драмы им. А.С. Пушкина с июля этого года. Его можно увидеть в наших спектаклях «Пиковая дама», «Река Потудань», «Очень громкая премьера», «Таланты и поклонники». За свою творческую биографию он служил не в одном, не в двух, и даже не в трех театрах и дважды уходил из профессии. В его фильмографии популярные, «народные» сериалы (что ему не нравится) и небольшая роль у Дмитрия Месхиева. 

Как актеру не превратиться в ждуна

– Георгий, Псковский академический театр драмы, кажется, шестой в вашей творческой биографии. Вы работали в театрах Улан-Удэ, Красноярска, Прокопьевска, Новосибирска. В «Красном факеле» вы служили восемь лет, но все равно ушли. Чем можно объяснить вашу неусидчивость?

– Есть такая теория, что творческому человеку, чтобы что-то создавать, творить, нельзя находиться в состоянии комфорта. Если у него нет стресса, он сам себе его создаст. Вплоть до того, что я могу дома устроить небольшой скандал на пустом месте, если все очень хорошо. Не то, чтобы мне нравится дискомфорт, просто через какие-то помехи, трудности и сложности у меня работа лучше получается. А когда все вокруг здорово, все хорошо, все уже подготовлено, и тебе нужно только выйти и текст произнести – как-то все не клеится. В «Красном факеле» я за восемь лет в какого-то ждуна превратился. Ты все ждешь, что что-то бабахнет, а ничего не бабахает: все хорошо, комфортно.

И еще по одной причине. В студенчестве наш мастер Джемма Николаевна Баторова нам всегда говорила: «Ищите режиссера. Не ищите театр, не ищите зарплату, город какой-то красивый. Ищите своего режиссера». Вот я, в принципе, искал режиссера и параллельно постоянно вытаскивал себя из зоны комфорта. И мне это безумно понравилось, я так увлекся, что начал из города в город, из города в город.

– После «Красного факела» вы взяли перерыв. Вы уехали в Петербург и занимались там деятельностью, не связанной с театром. В Псковском драмтеатре вам предложили что-то особенное?

– Сказали: «Будет интересная работа». Все. Этого, наверное, достаточно для артиста?

Я из профессии пытался уйти уже два раза, пробовал себя в каких-то других сферах, и где-то очень хорошо получалось, но все это после театра дико скучно, кайфа от этого не было.

В этот раз опять думал: если так все сошлось, то попробуем с этой профессией попрощаться. Но не получилось. И здорово, что так вышло.

– А в чем, вашими словами, кайф театра? Почему это интереснее, чем все остальное?

– Я даже никогда не задумывался об этом… Может, потому что здесь всегда все по-новому? Ты можешь неделю подряд играть один и тот же спектакль, и он каждый день, хоть на миллиметр, но будет отличаться от того спектакля, что ты играл вчера. Наверное, кайф в том, что ты постоянно выходишь из зоны комфорта. Что-то пошло не так – все, у тебя стресс: «Что происходит? Как спасаться?»

– А если спектакль идет два года подряд, он все равно не повторяется?

– Поначалу, когда я только начинал входить в профессию, это, действительно, превращалось в рутину. Когда ты два года подряд играешь кассовый спектакль, то возникает ощущение, что ты кроме него ничего не играешь. Мой лучший друг, очень хороший актер мне однажды ответил на это: «Тебе скучно играть один и тот же спектакль каждый день? Ну вот ты выходишь в кепке, ты возьми эту кепку и разверни козырьком назад. Не завяжи один шнурок на ботинке, чтобы ты где-то запнулся и что-то пошло не так. Сегодня ты попробуй в этом спектакле позаикаться, а завтра – играть с тиком на глазу». И все. Оказывается, это так просто играть один и тот же спектакль чуть ли не каждый день, если ты в нем постоянно меняешь какие-то мелочи, которые зритель даже не заметит.

Из классики – в реку Потудань

– Поговорим о спектаклях, в которых мы теперь сможем вас увидеть на нашей сцене. «Река Потудань». Какую реакцию вызвала новость о том, что теперь вы задействованы в этом спектакле?

– Когда я посмотрел спектакль на видео, я захотел попасть в этот спектакль. Я смотрел, и у меня было ощущение, что это я.

Классный, думающий режиссер, офигенный партнер, очень интересный, необычный спектакль. Поэтому, когда я узнал, что буду вводиться, я обрадовался и захотел, что редко бывает с вводами.

И Илона Гончар... Тут такая мне партнерша досталась (я сейчас не про химию мужчины и женщины). Партнер для артиста многое значит. Илона меня очень поддерживает, очень помогает. Я закомплексованный человек, а она мне помогает немножко раскрепоститься, освободиться.

– Хороший партнер для актера – это кто? Это, в первую очередь, профессионал, хороший человек или человек, с которым установилась энергетическая связь?

– Для меня не показатель, хороший это человек или нет. Это именно на уровне энергетики и, конечно же, отношения к профессии. Вот сегодня на репетиции Илона разулась перед сценой и зашла сюда босиком, а я раньше, не думая, здесь ходил в своей уличной обуви. Я это увидел, тоже разулся.

И энергетически я уже с ней завязан, я подглядываю из-за двери до своего выхода на сцену, смотрю ей в глаза, чтобы мне потом, как бы это сказать, меньше стесняться ее.

– В Псковском театре драмы вы уже заняты в очень разных спектаклях по жанру, по форме, по содержанию. Это «Очень громкая премьера», «Река Потудань», «Пиковая дама», «Таланты и поклонники». Это хорошо, что вы сразу погружаетесь в такой разный материал?

– Мне кажется, не может быть такого, что ты артист, который играет только в офигительных спектаклях, и они все немножко похожи… А чем? А тем, что они офигенные. Конечно, здорово, что здесь очень разные постановки, я рад.

Круто, что здесь я немножко окунаюсь в классику, а я всегда этого боюсь. Я в такое время стал работать, когда пошли новые, молодые режиссеры, новые пьесы, и современный театр стал вытеснять старый, классический. И это пробел, который я здесь с первых дней восполняю. Вот меня сразу в «Пиковую даму» ба-бах, ее я уже играл для псковского зрителя.

– В вашей копилке еще одна постановка по классике – «Таланты и поклонники». Мне кажется, у вас там завидная роль – влиятельный богач Великатов.

– Роль мне досталась классная, но пока что она мне очень тяжело дается. Роль Жени Терских – для меня это роль на сопротивление, и от этого мне интересно. У меня нет желания сделать лучше, чем Женя, а очень хочется не повторить, сделать совсем другого, своего персонажа. Может быть, не такого мачо, не такого мужественного, а более инфернального. У меня даже есть какие-то свои внутренние перекликания с ним. Не знаю, что получится с моей ролью, но спектакль зрителю однозначно рекомендую.

– Это пока что единственный спектакль, где вы с вашей супругой Линдой заняты в одной работе.

– Дай бог последний.

– У меня как раз был вопрос: играть в одном спектакле с супругой – легче или сложнее, это помогает или отвлекает?

– Это не сложно, нет, но я бы хотел избегать таких ситуаций. Во-первых, я думаю, что мешаю Линде, сам того не замечая: начинаю лезть в рисунок роли с какими-то корректировками, подсказывать что-то ненужное.

Во-вторых, у нас уже были спектакли, где мы играли пару, и это не очень хорошо. Если мы будем играть на сцене пару с незнакомым человеком, может быть, любви мы не сыграем, но зрители будут считывать какую-то химию. Наше стеснение, волнение они примут за трепет первых свиданий. А тут ты знаешь человека, и ты, простите за грубость, не постесняешься схватить ее за грудь на сцене.

В «Талантах» мне не то, что тяжело ее любить, мне тяжело это показать как-то по-другому, потому что для меня это уже другие отношения: меня не трясет, в пот холодный не бросает, когда я ее касаюсь. Это не сложно, но зритель теряет – не мы.

«Э, омоновец, скажи погрубее» – о съемках в сериалах

– Хотелось бы затронуть тему кино.

– Тема кино – это не совсем про меня. Если мы хотим поговорить про плохие сериалы, давайте (смеется).

– Возможно, сериалы, которые, кстати, смотрят и любят миллионы людей, – это начало большого пути? Вы ставите себе глобальные цели как артист кино?

– Нет. В этом смысле я неправильный актер: у меня нет никаких амбиций. Конечно, круто было бы попасть к хорошему режиссеру в полный метр, в большое кино. Не на главную роль, нет. Просто прочувствовать, каково это, когда ты знаешь весь сценарий и когда идешь от начала до конца.

А так ты в сериал приходишь набегами, ты партнера не узнаешь, да и про что ты там говоришь, не понимаешь вообще. В сериалах люди начинают учить текст, когда на них уже фокус наводят, а они: «Как тебя зовут?». Или снимаются два месяца: «Подождите, а как зовут моего персонажа?».

– Особого удовольствия съемки в сериалах не приносят?

– Это скучно. Театр интереснее. Кино – это так... Меня киношники, наверное, убьют за эту реплику, но это легко. Если бы я был режиссером, я бы снимал людей с улицы, они намного естественнее, они все правильнее бы сделали и лучше без актерской подготовки, чем я.

Есть такое кино, конечно, в котором не знаю, что нужно сделать, чтобы сыграть роль. А сериалы так это: «Дай бог, чтобы это увидело как можно меньше знакомых». Начинаешь перед всеми оправдываться: «Ну я деньги зарабатывал...»

– Еще и ваша фактурная внешность подсказывает режиссерам, что вы или командир СОБРа, или бандит. Эти амплуа раздражают?

– Это не то, что раздражает… Конечно, хочется, чтобы кто-то твою внутренность разглядел, а я привык: либо бандит, либо мент почему-то. Говорят, что у меня внешность брутальная. А я себя стесняюсь, я себя таким не ощущаю, так странно всегда это слышать. Конечно, круто было бы, если бы кто-то сказал: «Давай вот такую роль: здесь сложный персонаж, у него там внутри такое происходит...» А не вот это: «Э, омоновец, скажи погрубее». Это не обидно, просто такая реалия. У нас профессия такая: не мы выбираем, нас выбирают.

– Но, как я понимаю, в чем-то стоящем и интересном хотелось бы поучаствовать?

– Конечно, хотелось бы... Либо что-то авторское, либо с хорошим режиссером, который с тобой, как на спектаклях репетирует.

Как, например, у Дмитрия Месхиева («Хорошие девочки попадают в рай»). Я впервые попал к нему этим летом, и он так добивался от меня того, что ему нужно. У меня роль вообще крохотная: я сижу чего-то пишу в бумажке, пока два персонажа общаются, и я между их репликами говорю: «Ага, я тоже слышал». И он добивался от меня... И это так круто, когда ты думаешь, что на тебя вообще не обратят внимания, а с тобой начинают репетировать. В таком кино я бы хотел сниматься даже бесплатно.

Вот Дмитрий Месхиев и Ким Дружинин (мы снимали с ним сериал «Матрешка») – два человека, два режиссера, после которых я могу сказать: «Я бы хотел сниматься в кино».

«Пригодимся ли?»

– Поделитесь своими впечатлениями о Пскове. Он похож на тот город, в котором хотелось бы жить?

– Мне здесь уютно: спокойный, размеренный ритм жизни, люди здесь какие-то неагрессивные, простые, без лишних выкрутасов. Здесь даже гопники спокойнее, чем у меня на родине. Я сам из маленького города. Кипиш больших городов на меня давит, я не люблю, когда много людей на улицах, когда все бегут куда-то, летят, шум машин, поэтому в Пскове мне вообще классно, мне здесь нравится.

– Вы с Линдой рассматриваете псковский театр как долгосрочное место пребывания?

– Я, конечно, ни один театр вообще не рассматриваю как долгосрочное место пребывания. Но мы как-то не говорили на эту тему. Ты всегда приезжаешь с таким ощущением: «Сейчас посмотрим». И это не то, что я посмотрю, понравится мне или нет. Это: «Посмотрим, пригодимся ли мы здесь, нужны ли мы здесь». Очень хочу, чтобы жена моя здесь реализовала себя. Про себя как-то не особо думаю. Еще в Питере находясь, я очень переживал, что вырвал ее из родного гнезда. А у нее только подъем начался в карьере, и я его так оборвал, поэтому все мысли только о том, чтобы у нее здесь все хорошо сложилось.

Беседовала Елизавета Славятинская.

Источник: Псковский академический драматический театр имени А.С. Пушкина